Я молчала об этом всю жизнь. Есть вещи, о которых не расскажешь никому. Но, в то же время, это давит, как груз. А нести какой-то груз всю жизнь очень тяжело. Поэтому, я хочу написать об этом здесь. А может быть, случайно это прочтет тот, кто так поступил со мной. Хочу, чтобы он знал - я его ненавижу. И каждый день молюсь, чтобы Бог наказал его.
До 12 лет я росла жизнерадостной, общительной, уверенной в себе девочкой. У меня было много друзей и подруг. Мне казалось - жизнь прекрасна и ничего плохого в ней не может произойти.

Это случилось летом, когда я была на даче. По соседству с нашим был еще один дачный поселок, где у меня тоже было много друзей. Мы часто ходили в гости друг к другу. Времени это занимало где-то час, если идти по проезжей дороге и всего лишь минут 25, если пойти напрямую через лес по тропинке. Конечно, я чаще всего бегала через лес, хотя родители строго запрещали мне это. Но мне всегда казалось, что уж со мной-то ничего не может произойти. (Ага, комплекс Красной Шапочки прим. редакции)

Повторяю, я была очень общительной, многие мальчики обращали на меня внимание, я вообще с легкостью располагала к себе и мужчин (!!!, девочке 12 лет! прим. редакции) и женщин. Мне казалось - любой человек, даже имеющий плохие намерения, через несколько минут будет мной очарован.

Но случилось иначе. В один из дней, когда я снова отправилась к друзьям по лесной тропинке, из кустов неожиданно вышел мужчина. Уже одно то, что все его лицо было закрыто черной вязаной шапочкой с прорезями для глаз и рта (как у спецназа) заставило меня похолодеть от страха. (Да любой бы обоссался, хуле прим. редакции) От испуга я сразу же бросилась бежать в лес, но он нагнал меня в несколько шагов и даже какое-то время непринужденно бежал рядом, демонстрируя, что мне от него не скрыться.

Потом схватил меня за косу и намотал ее на руку так, что голова моя запрокинулась. Другой рукой он вытащил длинный узкий блестящий нож и показал его так, чтобы я видела. Этот нож он приставил к моему горлу и слегка кольнул раз-другой. Рукой с намотанной на нее косой сильно толкнул меня в шею, показывая, куда надо идти. Я пошла, а он сзади грубо подталкивал меня.

Я была в шоке, но через какое-то время попробовала поплакать и попросить "Дяденька, не надо!", но он с такой яростью дернул меня за косу, что чуть не сломал шею. Остановившись, он еще раз кольнул меня ножом и сказал: "Еще одно слово - убью".

У меня сразу выскочили из головы все мысли о том. чтобы попытаться "очаровать" его. Я была в ужасе от его решительности и от этого страшного ножа. Я поняла, что очень близка к смерти и решила делать все, что он велит.

Мы пошагали дальше и шли довольно долго, пока он не завел меня в самую чащу. Долго продирались через непролазные кусты, пока, наконец, не оказались на нужном месте в совершенно диких зарослях. Там стоял остов старого кресла с металлическими ручками и стул с дерматиновым сиденьем. Кресло я узнала сразу - оно валялось раньше недалеко от поселка, выброшенное кем-то из дачников. Видимо, он готовился заранее и перетащил его сюда загодя. Только кто мог знать, что теперь это будет кресло для пытки... (Понятно, что парень притащил в САМУЮ чащу кресло и не заебался? прим. редакции)

Отпустив мою косу и заткнув нож за ремень, он стал меня раздевать. Снял кофточку, футболку, стащил лосины и трусики. Делал это он очень быстро и уверенно. Потом одним толчком бросил в кресло. Достал из заплечной сумки какие-то кожаные ремни, заломил мои руки за спинку кресла и связал запястья, так что я оказалась притянутой к спинке, а другим ремнем - ноги у щиколоток. Еще два ремня он пропустил под моими коленками и, с силой раздвинув ноги, которые я пыталась удержать вместе, привязал каждую коленку к подлокотникам кресла.

Я оказалась совершенно неподвижной, голой и полностью раскрытой перед ним, но этого ему было мало. Повозившись в сумке, он достал какие-то крючки на резинках и с их помощью каким-то образом растянул мои половые губы в разные стороны. (Круто! прим. редакции)

Только тогда он уселся на стул, никуда не торопясь, закурил и стал меня разглядывать. Я попыталась было опять открыть рот, чтобы попросить его о пощаде, но он сразу цыкнул "Молчать!" и с силой демонстративно вогнал нож в ствол поваленного дерева. От ужаса я закрыла глаза, но тут же услышала: "Смотреть!" Он вообще разговаривал со мной односложными командами, как с собакой.

Покуривая и оценивающе разглядывая меня, он как будто продумывал какой-то план. Я пыталась предугадать, что же сейчас со мной будет. Изнасилование, о котором я кое-что слышала, казалось мне сейчас легким выходом. Мужчина действовал настолько быстро, решительно и страшно, что полностью подавлял волю и казалось - он не остановится ни перед чем.

Покурив, мужчина нагнулся и вытащил из сумки баночку с каким-то кремом. Набрав крем на палец, он стал аккуратными движениями втирать его в мою раскрытую промежность. Как я ни была испугана, но вскоре почувствовала, как от крема все там наполнилось теплом, а чувства чрезвычайно обострились (много позже я прочитала, что есть такие специальные возбуждающие крема для женщин). А мужчина продолжал настойчиво и умело массировать, не пропуская ни складочки, ни бугорка.

Против своей воли, только за счет его умелых действий, я ощутила сильнейший прилив сексуального возбуждения - чувства, которое я знала и раньше (девочке 12 лет прим. редакции). Это казалось абсолютно диким в такой ситуации, но я ничего не могла с собой поделать.

Внутренне я пыталась подавить это чувство, сопротивляться, даже слезы потекли по лицу от обиды, но, против моей воли, тело само начинало елозить и дергаться при каждом его прикосновении к клитору, а он все нагнетал возбуждение, усиливая темп.

В какой-то момент я даже не смогла сдержаться, закрыла глаза, дёрнулась и охнула, когда его палец особенно нежно скользнул по клитору - и вдруг меня обожгла сильнейшая боль. Я мгновенно открыла глаза и увидела: в только что ласкавшей меня руке был хлыст (который отныне не забуду до конца своих дней). Тонкий упругий хлыст заканчивался плоским куском жесткой резины (шириной сантиметра в два и длиной сантиметров 10).

Удар наотмашь таким хлыстом был очень хлестким и болезненным, и мужчина начал яростно стегать меня прямо по промежности, по тому месту, которое только что так нежно ласкал! Я даже не могла открыть рот, чтобы крикнуть - моментально сильнейший удар пришелся мне по губам. Удары сыпались также на живот и на соски. При этом с каждым ударом он шипел в мой адрес такие мерзкие слова, каких я в жизни не слышала, как будто упрекая меня за то, что я возбудилась.

Казалось, пытке не будет конца и слезы уже полились из глаз, как вдруг он прекратил избиение. Откинувшись на спинку стула и тяжело дыша, он снова закурил. Он никуда не торопился. Дождавшись, пока прекратятся мои рыдания, он снова с помощью крема и массажа довел меня до экстаза, а потом неожиданно так же жестоко отхлестал. (Опа! Ахуенно! прим. редакции)

Это было хуже, чем изнасилование. Это было психологическое изнасилование. Насилие над моей психикой. Он против воли заставлял меня получать наслаждение - и жестоко наказывал за это - за то, что сам же и вызвал! Я каждый раз надеялась, что вот сейчас он последний раз изобьет меня и пытки закончатся, но просвета не было. С каждым таким сеансом он все сильнее возбуждался - я видела это по его бешеным глазам, плотно сжатым губам, участившемуся дыханию.

Во время одного из наказаний он вынул член и стал одной рукой массировать его у меня на глазах, одновременно хлеща меня другой рукой. В перерыве он уселся на стул, продолжая массировать член, время от времени слегка, небольно, похлопывая меня резинкой между ног. Затем снова начал меня возбуждать. Казалось бы, моя избитая промежность не должна была бы ничего чувствовать, но он был чертовски умелым. (Девонька, тебя ещо кастетом по песде не били! Хлыст – хуйня. прим. Питона)

В этот раз он делал все по-другому, но так, что мои вздрагивания и вздохи вскоре перешли какой-то запредельный рубеж и я задергалась в судорогах оргазма. (Ренсон! Привет! прим. редакции) В этот же момент он со всего размаху обрушил на меня град таких яростных ударов, от которых я начала кричать, уже не боясь ни ножа, ничего. А он в это время бешено массировал член и кончил, выбросив струю спермы прямо мне на живот под мои крики и звуки ударов. (Ваще песдетс! прим. редакции)

Сделав свое дело, он снова стал рациональным и целенаправленным. Он немедленно погасил мои крики, зажав рот ладонью и держал ее до тех пор, пока я не замолчала.

Потом снова пригрозил мне ножом. Убрав руку с моего лица, он привел себя в порядок и вытер с меня сперму носовым платком. Собрал все ремни и другие принадлежности в сумку. Потом развязал меня и сказал: "Иди!"

Я, как была голая, крабом- раком поползла в кусты, даже не думая об одежде, не веря, что он меня отпустил и мечтая только об одном - убраться от него подальше. С час, наверное, я просидела, забившись в кусты, потом рискнула вернуться на то место за одеждой (Не верица нихуя, сто раз уже обосралась небось, какая нахуй одежда! прим. редакции), поминутно прислушиваясь. Там уже никого не было, а одежда лежала в неприкосновенности.

С горем пополам я оделась и кустами, кустами стала пробираться домой. Дома я, конечно, никому ничего не сказала. Как я ни была мала, но все-таки понимала, что жаловаться бесполезно. Во-первых, обязательно накажут за то, что пошла одна через лес, а никаких наказаний мне уже больше не хотелось. Во-вторых, на что жаловаться и, главное, кому? Ведь изнасилования формально не было. (Угу, просто миленько так поиграли в дочки-матери… прим. редакции) Какой смысл идти в милицию жаловаться, что дядька в лесу отхлестал тебя по промежности...? (Точно! Нахуя? прим. редакции) В доказательство предъявить кресло и стул? Ведь даже синяков на теле практически не осталось - так, красные пятна...

В общем, я промолчала и с тех пор все это ношу в себе. Но стала я другим человеком. Возможно, женщиной с нарушенной психикой. ( Да ну нах… прим. редакции) Он поломал мне всю жизнь. Мужчин я с тех пор видеть не могу и меня трясет при одном намеке на сексуальные отношения (несмотря на то, что, благодаря этому мерзавцу, мне известен оргазм). (Ренсон! Еще раз привет!)

Любой намек на сексуальное возбуждение я стараюсь немедленно подавить, слишком много ассоциаций сразу всплывает. Казалось бы, испытав оргазм и боль во время сексуальной пытки, я должна была бы встать на путь BDSM. Но при одном взгляде на их ремни и прочий реквизит, видя по ТВ, как цинично они обсуждают сексуальные пытки женщин, мне хочется их всех поубивать.

По-видимому, мне не суждено стать ни женой, ни матерью, ни просто женщиной. Одна лишь вещь на свете могла бы доставить мне удовольствие. Поймать бы этого мужика, привязать... Взять садовые ножницы. И... не то, что вы подумали... и перерезать ему глотку. (Нормально, хуле… Он тебя до оргазма довёл, а ты ему глотку порезать прим. редакции) Медленно, никуда не торопясь, и покуривая. (Канешно покуривая, как ещо? прим. редакции) Пожалуй, я бы даже разрешила ему покричать….